Говорит Всеволод Баронин

О. Хитруку и С. Кислякову

Минувших дней младые были
Пришли доверчиво из тьмы
Александр Блок

Серо-черной, не очень суровой зимою
в низкорослом райцентре средь волжских равнин
был я в командировке. Звалося «Мечтою»
то кафе, где сметаной измазанный блин,

отдающий на вкус то ли содой, то ль мылом,
поедал я на завтрак пред тем, как идти
в горсовет, где склонясь над цифирью унылой,
заполнял я таблицы. Часам к девяти

возвращались мы с Васькой в гостиницу «Волга»,
накупивши сырков, беляшей и вина
(в городке, к сожалению, не было водки).
За стеною с эстампом была нам слышна

жизнь кавказцев крикливых с какою-то «Олгой»
и с дежурною по этажу разбитной.
Две недели тянулись томительно долго.
Но однажды в ларьке за стеклянной "Мечтой"

я увидел — глазам не поверив сначала —
«Солнцедар»!! В ностальгическом трансе торча,
я купил — как когда-то — портфель «Солнцедара»,
отстояв терпеливо почти два часа.

Возмущенный Василии покрыл матюками
мой портфель и меня. Но смирился потом.
И (как Пруста герой) по волнам моей памяти
вмиг поплыл я, глоток за глотком...

И сейчас же в ответ что-то грянули струны
самодельных электрогитар!
И восстала из тьмы моя бедная юность,
голубой заметался пожар!

Видишь — медленно топчутся пары в спортзале.
Завуч свет не дает потушить.
Белый танец. Куда ты, Бессонова Галя?
Без тебя от портвейна тошнит!

Быстрый танец теперь. Чепилевский и Филька
вдохновенно ломают шейка.
А всего-то одна по ноль восемь бутылка,
да и та недопита слегка!

Но, как сомовский Блок у меня над диваном,
я надменно и грустно гляжу.
Завуч, видно, ушла. В этом сумраке странном
за Светланою К. я слежу.

И проходит Она в темно-синем костюме,
как царица блаженных времен!
Из динамиков стареньких льется «My woman!».
Влагой терпкою я оглушен.

Близоруко прищурясь (очков я стесняюсь)
в электрическом сне наяву
к шведской стенке, как Лермонтов, я прислоняюсь
высоко задирая главу.

Я и молод, и свеж, и влюблен, и прыщами
я не так уж обильно покрыт.
Но все ночи и дни безнадежное пламя
у меня меж ногами гудит!

И отчаянье нежно кадык мне сжимает,
тесно сердцу в родимом дому.
Надвигается жизнь. Бас-гитара играет.
Блок взирает в грядущую тьму.

И никто не поймет. На большой переменке
«Яву» явскую с понтом куря,
этой формой дурацкой сортирную стенку
отираю... Настанет пора

и тогда все узнают, тогда все оценят,
строки в общей тетради прочтут
с посвященьем С. К... Но семейные сцены
утонченную душу гнетут.

И русичка в очках, и физрук в олимпийке,
и отец в портупее, и весь
этот мир, этот мир!.. О моя Эвридика!
О Светлана, о светлая весть,

лунный свет, и пресветлое лоно, и дальше
в том же духе — строка за строкой —
светоносная Веста, и Сольвейг, и даже
влага ласк!.. Но — увы — никакой

влаги ласк (кроме собственноручной)
на деле, наяву я еще не видал.
Эвридика была не по возрасту в теле,
фартук форменный грудь не вмещал.

И, конечно, поверьями древними веял
ниже юбки упругий капрон.
Ей бы шлейф со звездами, и перья, и веер.,.
В свете БАМовских тусклых знамен

мы росли, в голубом и улыбчивом свете
«Огоньков», «Кабачков», КВН.
Рдел значок комсомола на бюсте у Светы,
и со всех окружающих стен

(как рентген, по словам Вознесенского) зырил
человечный герой «Лонжюмо».
Из Москвы возвращались с колбаской и сыром,
с апельсинами — даже зимой.

Дети страшненьких лет забуревшей России,
Фантомасом взращенный помет,
в рукавах пиджаков мы портвейн проносили,
пили, ленинский сдавши зачет.

И отцов поносили, Высоцкого пели,
тротуары клешами мели.
И росли на дрожжах, но взрослеть не взрослели,
до сих пор повзрослеть не смогли...

ВИА бурно цвели. И у нас, натурально,
тоже был свой ансамбль — «Альтаир».
Признаюсь, и вокально и инструментально
он чудовищен был. Но не жир

(как мой папа считал) был причиной того, что
мы бесились — гормоны скорей
и желание не соответствовать ГОСТу
хоть чуть-чуть, хоть прической своей!

«Естердей» — пел солист — «ол май трабыл,..», а дальше
я не помню уже, хоть убей.
Фа мажор, ми минор... Я не чувствовал фальши.
«Самсинг вронг...» Ре минор. Естердей.

А еще были в репертуаре пьесенки
«Но то цо» и «Червонных гитар».
«Нэ мув ниц», например. Пели Филька и Венька.
Я завидовал им. Я играл

на басу. Но не пел. Даже «Ша-ла-лу-ла-ла»
подпевать не доверили мне.
Но зато уж ревела моя бас-гитара,
весь ансамбль заглушая вполне,

Рядом с Блоком пришпилены были к обоям
переснятые Йоко и Джон,
Ринго с Полом. Чуть ниже — пятно голубое,
огоньковский Дега... Раздражен

грохотанием магнитофонной приставки
«Нота-М», появлялся отец.
Я в ответ ему что-то заносчиво тявкал.
Вот и мама. «Сынок твой наглец!» —

сообщает ей папа. Мятежная юность
не сдается. Махнувши рукой,
папа с «Красной Звездой» удаляется. Струны
вновь терзают вечерний покой.

А куренье?! А случай, когда в раздевалке
завуч Берта Большая (она
так за рост и фигуру свою прозывалась)
нас застукала с батлом вина?!

(Между прочим, имелась другая кликуха
у нее — Ява-100). До конца
буду я изумляться присутствию духа,
доброте и терпенью отца.

Я, конечно же, числил себя альбатросом
из Бодлера. В раскладе таком

папа был, разумеется, грубым матросом,
в нежный клюв он дышал табаком!

(Это — аллегорически. В жизни реальной
папа мой никогда не курил.
Это я на балконе в тоске инфернальной,
притаившись во мраке, дымил.)

Исчерпавши по политработе знакомый
воспитательных мер арсенал,
«Вот ты книги читаешь, а разве такому
книги учат?" — отец вопрошал.

Я надменно молчал. А на самом-то деле
не такой уж наивный вопрос.
Эти книги —такому, отец. Еле-еле
я до Пушкина позже дорос.

Эти книги (особенно тот восьмитомник)
подучили меня, увели
и поили, поили смертельной истомой,
в петербургские бездны влекли.

Пусть не черная роза в бокале, а красный
«Солнцедара» стакан и сырок,
но излучины все пропитались прекрасно,
льется дионисийский восторг.

Так ведь жили поэты? Умру под забором,
обывательских луж избежав.
А леса криптомерий и прочего вздора
заслоняли постылую явь.

Смысл неясен, но томные звуки прекрасны.
Темной музыкой взвихренный снег.
Уводил меня в даль Крысолов сладкогласый,
дурнопьяный Серебряный век.

Имена и названья звучали, как песня —
Зоргенфрей, Черубина и Пяст!
Где б изданья сыскать их творений чудесных,
дивных звуков наслушаться всласть!

И какими ж они оказались на деле,
когда я их — увы — прочитал!
Даже Эллис, волшебный, неведомый Эллис
Кобылинским плешивым предстал!

Впрочем, надо заметить, что именно этот
старомодного чтения круг
ледяное презрение к власти Советов
влил мне в душу. Читатель и друг,

помнишь? «Утренней почты» воскресные звуки,
ждешь, что будет в конце, но опять
Карел Гот! За туманом торопится Кукин.
Или Клячкин? Не стоит гадать.

Пестимея Макаровна строила козни,
к пятой серии Фрол прозревал,
и опять Карел Гот! И совсем уже поздно
соблазнительно ляжки вздымал

Фридрих Штадт незабвенный Палас. О детанте
Зорин, Бовин и Цветов бубнят.
Маслюков веселится и ищет таланты.
Фигуристки красиво скользят.

Лит. газета клеймит Солженицера, там же
врет поэт про знакомство с Леже,
и описана беспрецедентная кража,
впрочем, стрелочник пойман уже.

И когда б не дурацкая страсть к зоргенфреям,
я бы к слуцким, конечно, припал,
что, наверно, стыдней и уж точно вреднее,
я же попросту их не читал.

Был я юношей смуглым со взором горящим,
демонически я хохотал
над «Совдепией». Нет, я не жил настоящим,
Гамаюну я тайно внимал.

Впрочем, все эти бездны, и тайны, и маски
не мешали щенячьей возне
с Чепилевским, и Филькой, и Масиным Васькой
в мутноватой сенежской волне.

Или сенежской, как говорили в поселке,
расположенном на берегу,
огороженном — чтобы дары Военторга
не достались лихому врагу.

Старшеклассники, мы с дембелями якшались,
угощали их нашим вином
и, внимая их россказням, мы приучались
приблатненным болтать матерком.

Как-то так уживалась Прекрасная Дама
с той, из порнографических карт,
дамой пик с несуразно большими грудями.
На физре баскетбольный азарт

сочетался с тоскою, такою тоскою,
с роковою такою тоской,
что хоть бейся о стенды на стенах башкою
или волком Высоцкого вой!

Зеркала раздражали и усугубляли
отвращение к жизни, хотя
сам я толком не выбрал еще идеала,
перед старым трельяжем вертясь —

иль утонченность, бледность, круги под глазами,
иль стальной Гойки Митича торс,
или хаер хипповский с такими очками,
как у Леннона?.. Дамы и герлс,

и индейские скво, и портовые шлюхи,
и Она... Но из глуби зеркал
снова коротко стриженный и близорукий
толстогубый подросток взирал.

Но желаннее образов всех оставался
тот портрет над диваном моим.
Как старался я, как я безбожно кривлялся,
чтоб хоть чуточку сблизиться с ним!

Как я втягивал щеки, закусывал губы!
Нет! Совсем не похож, хоть убей!
И еще этот прыщ на носу этом глупом!
Нет, не Блок. Городецкий скорей.

Все равно! Совпадений без этого много!
Ну, во-первых, родной гарнизон
не случайно почти что в имении Блока
был по воле судеб размещен!

Не случайно, я знал, там, за лесом зубчатым
километрах в пяти-десяти
юный Блок любовался зловещим закатом
в слуховое окно! И гляди —

не случайно такие ж багровые тучи
там сияют, в безбрежность маня!
Как Л. Д. Менделееву, друг наилучший
не случайно увел у меня

Свету К.! И она не случайно похожа
толщиной на предтечу свою!
Не случайно, отбив ее четвертью позже,
я в сонетах ее воспою!

Воспою я в венках и гирляндах сонетов,
вирелэ, виланелей, секстин,
и ронделей, и, Боже Ты мой, триолетов,
и октав, и баллад, и терцин!

И добьюсь наконец! Незабвенною ночью
на залитой луной простыне
Света К., словно Вечная Женственность, молча,
отбивалась и льнула ко мне!

А потом отдалась! Отдавалась грозово!
Отдается и ждет, что возьму!
Я стараюсь, я пробую снова и снова,
я никак не пойму, почему!

Что же делать? Ворота блаженства замкнуты!
Ничего, как об стенку горох.
Силюсь вспомнить хоть что-нибудь из «Кама сутры».
Смотрит холодно сомовский Блок.

Чуть не плачу уже. Час разлуки все ближе.
Не выходит. Не входит никак...
.....................................
И во сне я шептал: «Подними, подними же!
Подними ей коленки, дурак!» —

и проснулся на мглистом, холодном рассвете
безнадежного зимнего дня.
И двойник в Зазеркалии кафельном встретил
нехорошей ухмылкой меня.

За стеной неуемные азербайджанцы
принимались с утра за свое
и кричали, смеясь, про какую-то Жаннку...
Что ж ты морщишься, счастье мое?

Душ принять не хватало решимости. Боже!
Ну и рожа! Саднило в висках.
И несвежее тело с гусиною кожей
вызывало брезгливость и страх.

И никак не сбривалась седая щетина.
В животе поднималась возня.
И, смешавшись, во рту никотин с поморином,
как два пальца, мутили меня.

Видно, правда пора приниматься за дело,
за пустые делишки мои.
Оживал коридор. Ретрансляция пела
и хрипела заре о любви.

1994

За всеми неурядицами дней сегодняшних забылось, что 24 января исполнилось 40-я годовщина того дня, когда в моей библиотеке появилась первая музыкальная книга, она же первая книга на английском языке — “The Illustrated Encyclopedia Of Rock” (by Nick Logan, Bob Woffinden and IPC Magazine Ltd. — 3^rd Edition, 1982, Salamander Books, London).

“You remember how it all began…”

На самом деле я мог бы стать обладателем первого издания этой книги (1976) ещё в конце сентября 1982 г. Отлично помню, как на меня в коридоре родного МИЭТа набежал мой малахольный однокурсник и «несколько меломан» Олег Корпусов (он учился в первой группе нашего факультета ЭМ) с едва ли не криком: «Тут чуваку деньги нужны, он настоящую английскую рок-энциклопедию продает! В отличном состоянии! Поехали смотреть!» Ну а как не поехать — всё мое знакомство с зарубежной музлитературой сводилось к тому времени к газетному на 8 полосах приложению к американскому журналу Rolling Stone (это был репортаж-газета с фабрики по производству гитарных примочек не помню какого бренда, подаренная мне еще летом 1979 г. моей одноклассницей Олей Ивановой — и куда я его потом дел?), а также каким-то черно-белым тощим рок-ежегодником за 1977 г., виденным в мае 1979 г. в гостях у известного зеленоградского фарцовщика Андрея Петрова, да черно-белым же каталогом небезызвестной фирмы Zildjian, что и сейчас радует нас барабанными тарелками. Два последних издания просто давали посмотреть «из рук в руки», а тут предлагают купить рок-энциклопедию!

Отправились на какую-то загаженную съемную квартиру в первый микрорайон Зеленограда, где нам совершенно незапомнившимся чуваком была предъявлена эта мощнейшая книга, и действительно в отличном состоянии, с совершенно неубитой обложкой. Мы с Олегом Корпусовым просмотрели её просто с открытыми ртами, а потом осведомились о цене. «70 рублей», — ответствовал чувак, — «и торг неуместен». Это была цена нового фирменного LP-альбома, только что распечатанного и играного один-два раза, да и торг был, действительно, неуместен, но ни у меня, ни у Корпусова таких денег просто не было. Стипендия в родном богатеньком институте составляла 55 руб., но дело было даже не в этом — я понимал, что родители вряд ли положительно отнесутся к подобной инвестиции, хотя дома и царил культ книги. Повздыхали мы с Корпусовым и от интересной покупки отказались.

Но мечта об обладании рок-энциклопедией крепко засела в голову, хотя по тем временам она относилась к области ненаучной фантастики. Хотя, как сказать… Мой отец работал заместителем лаборатории гидравлических испытаний во ВНИИГиМ (Всесоюзном научно-исследовательским институте гидротехники и мелиорации) недалеко от станции «Петровско-разумовская» Ленинградской железной дороги, плюс читал лекции в учебном институте побратиме, и у него постоянно были аспиранты приподнятого уровня. В тот момент одним из таких аспирантов был уроженец Бангладеша по имени Вахид (фамилии, естественно, не помню).

Вахид мало что был считай что капиталистическим иностранцем (мало ли их в те годы училось в СССР, вот таких людей из стран третьего мира), но не простым иностранцем. Он был младшим сыном в семье не очень мелких бангладешских бизнесменов, промышлявших фармацевтическим бизнесом не только у себя на родине, но и в Великобритании — старшие брат и сестра Вахида учились именно в Лондоне и на описываемый момент жили именно там. А Вахида, как младшего, отправили учиться в СССР — ну, авось, что-то из парня да выйдет. К поздней осени 1982 г. Вахид бывал частым гостем у моих родителей, да и я к нему в общагу на Петровско-разумовской заезжал побухать. Бухали, а Вахид отлично готовил, и именно он приучил меня к острым индийским приправам, которых я до того и в глаза не видал — он привозил их, да-да, из Лондона, куда наведывался к брату и сестре пару раз в год.

И вот примерно в начале декабря-1982 отец как-то сказал мне: «Знаешь, Вахид на католическое Рождество едет в Лондон до конца января и спрашивает, что тебе оттуда привезти». Ну я и сказал, особо ни на что не надеясь: «рок-энциклопедию». Сказал — и забыл: мало ли у меня в том декабре было забот и печалей: масса курсовиков, масса ненавистных учебных предметов, зачеты и экзамены по которым неумолимо надвигались, отвратительные отношения с прекрасным полом… В общем, я, будучи реалистом, даже не относился к собственной просьбе серьёзно: кто ж мне сюда рок-энциклопедию из Британии потащит… То есть я как-то не переживал, и даже действительно забыл о собственной просьбе, поверьте! Тем более что в ночь на 1 января 1983 г. я нагулялся до дичайшего похмелья в гостях у своего однокурсника Олега Галушко, а зимняя сессия оказалась печальной — в первый и последний раз за весь институт я получил «неуд» на экзамене. Экзамен тот был по мерзкой и ни разу не пригодившейся ни в профессиональной, ни в какой жизни электротехнике, а принимал его не менее мерзкий дедуля Спартак Васильевич Шаблыгин, читавший нам лекции и доставший решительно всех, до декана нашего факультета включительно (не шутка).

Печальное происшествие с первой «двойкой» случилось 21 или 22 января, а переэкзаменовка была как раз 24-го. Сходил, пересдал на «тройку» — больше пересдающим старый мстительный говнюк не ставил. Ладно, в том семестре стипендию давали с одной «тройкой», так что хоть тут не пострадал. Прихожу домой, а тут с работы звонит отец и торжественным тоном объявляет, что Вахид привёз мне рок-энциклопедию! Я прямо у телефона чуть не до потолка подпрыгнул от такой новости — какое тут отсыпаться после экзамена, тут же вечером Событие будет!

И Событие было. По возращении с работы отец вручил мне в бумажном пакете изрядную книгу, в которую я вцепился как черт и просидел с ней около часа, просто пролистывая и рассматривая немалочисленные фотографии… Особенно моё юное самолюбие грело то, что в книге имелся раздел “The 80’s” с материалами о группах и артистах от AC/DC и Adam and The Ants до Wild Horses и XTC. Конечно, на следующий день не преминул похвасаться книгой перед жившими рядом приятелями-меломанами, к у которых она вызвала просто шок.

Книга затем в меру тогдашнего знания английского языка читалась и рассматривалась каждый день на протяжении двух лет, не менее. Именно благодаря этой рок-энциклопедии я подтянул свой английский до приличного уровня — в середине III курса он оказался в полном упадке по причине освоения в институте «технического английского», от которого проку не было. Ну и конечно, я получил первое и точное представление о том, что такое настоящая, безоценочная музыкальная журналистика из «большого мира». Не случайно первая мысль том, что рано или поздно надо будет заняться музжурналистикой, пришла мне в голову как раз после тех зимних каникул, а точнее — 10 февраля 1983 г.

Конечно, за столько лет книга изрядно потрепалась — точнее, она потрепалась так ещё до осени 1985 г., когда я давал её посмотреть-почитать многим важным людям, среди которых были и Александр Ситковецкий, и Ким Брейтбург, и ряд зеленоградских дискотекарей. Но с последними было сложно — этих дискотекарей занимало в основном, чтобы я благодаря рок-энциклопедии не стал более популярен в родном городке, чем они сами. Напрасно они об этом заботились — мне нужна была не личная популярность, а новые (и не очень) фирменные LP для перезаписи, но даже этих альбомов я от местных модных т-щей не дождался.

На родном же институтском потоке книга не вызвала никакого ажиотажа — это, кстати, ещё и хороший ответ на вопрос «насколько на самом деле была нужна советской молодёжи рок-музыка?» Барышни, как всегда, задавали вопросы вида «а зачем тебе это надо?», а сокурсники в основном ссылались на своих армейских замполитов, произнося речи о вреде рок-музыки. Всё, как всегда… Что же касается моей тогдашней так называемой подруги, то увидивши у меня эту книгу, она прочитала мне столь долгую воспитательную лекцию, что непонятно, как я не указал ей на дверь немедленно. И то верно, нечего было мне терпеть до августа-1985.

Но плевать на всё: эта книга оказалась для меня одной из важнейших в моей жизни и определила многое. Спасибо моему покойному отцу и его бывшему аспиранту Вахиду — где бы в мире он сейчас ни находился и чем бы ни занимался.

Зеркало этого материала ВКонтакте.

ROYAL HUNT
Dystopia — Part I: Deluxe Edition (2 CD / Digipak)
© 2020 NorthPoint Productions 1220200-INPP
10 + 10 tracks = 55'49" + 53'18"



Альбом группы Royal Hunt “Dystopia — Part I” на iTunes
Слушать альбом группы Royal Hunt “Dystopia — Part I” на Spotify
Слушать альбом группы Royal Hunt “Dystopia — Part I”на Яндекс.музыке

Никому не надо лишний раз объяснять, что копенгагенский интернациональный состав Royal Hunt тяготеет к крупной форме ещё со времён своего четвертого альбома “Paradox” (1997). Конечно, у группы хватает и обычных альбомов — строго говоря, до недавнего прошлого из её наследия строго концептуальными работами являлись только “Paradox”, а также «марсианская» трилогия (“Intervention”, 2000; “The Mission”, 2001, и “The Watchers”, 2002) и “Collision Course… Paradox II” (2008). Если хотите — можете назвать их даже рок-операми, только учтите, что это были всё же монооперы для Джона Уэста (John West) и Марка Боулса (Mark Boals) соответственно. А ведь идея концептуального альбома с приглашёнными вокалистами у лидера группы Андрея Андерсена восходила ещё к лету 1999 г., то есть предваряла издание альбома “Fear” — планировалось, что это будет масштабное (двойное!) произведение о Короле рок-музыки, вольно интерпретирующее историю группы Queen. На роль Короля планировался Гленн Хьюз (Glenn Hughes), но нестыковки в менеджерской и соавторской части проекта не позволили этой идее развиться ни во что. Взамен мы получили трилогию вокруг “The Mission”, а «альбома для нескольких вокалистов» пришлось ждать ещё почти 20 лет. Но ожидание безусловно того стоило.

Звучание Royal Hunt с 2011 г. сильно прибавило в зрелости и монументальности, так что настало время рассказывать не о вымышленных Королях, а о той действительности, в которой мы с вами уже почти оказались. Что может быть более своевременным, чем обращение к классической книге Рэя Брэдбери (Ray Bradbury) «451 градус по Фаренгейту» (Fahrenheit 451, 1953) в момент принижения традиционных физических носителей информации — и да, книг в том числе? Нам, жителям современной России, это понятно куда больше, чем иностранцам: в результате перекосов в родном массовом малокультурном и невежественном сознании любые бумажные носители информации фактически объявлены чем-то несуществующим и почти незаконным — если, это, разумеется, не кроссворды и подобные утехи… Андрей, как человек общегуманитарных воззрений, не мог пройти мимо собственного воплощения антиутопии Брэдбери — но как же вовремя он это сделал! В конце концов автор высказывания «я-то думал, что все читают — а нас, читающих, 50 человек оказалось!» имеет полное право вспомнить о той книге, которую во времена нашей юности преподносили как акт борьбы с упадком культуры в буржуазном обществе — и которая сейчас превратилась в практически некривое зеркало положения культуры на нашей Родине.

Поэтому определённо не стоит упрекать альбом “Dystopia — Part I” в излишней музыкальной страстности — или, если угодно, пафосности. Тема, знаете ли, располагает к почти вагнерианскому подходу её воплощения. Отсюда следует многое — и та самая неожиданно пробудившаяся страстность в вокале ДС Купера (DC Cooper), и запредельные эмоциональные умения гостей-вокалистов, и даже ряд аранжировочных деталей.

Как это часто случалось у Royal Hunt, верное настроение альбома задаётся уде прямо-таки саундтрековым вступлением “Inception °F451”, которую по общему настроению и звуку клавишных вполне можно уподобить самым помпезным фрагментам альбома группы Yes “Drama” (1980). А далее Андрей и группа в целом повторяют свой излюбленный ход: в очередной раз они заново открывают саму суть Royal Hunt в могучих инструментальных аранжировках и драматических вокальных мелодиях воистину оперного размаха. Да, группа по-прежнему не создаёт одинаковых альбомов… Лучший пример этому — первый песенный номер “Burn”, являющийся прямо-таки экспозицией, как до сих пор выражаются иные заокеанские эксперты, «фильма для ушей» — да такой, что роскошные декорации слушатель способен представить уже самостоятельно. И первый хит не заставляет себя ждать — мрачная и мощная пьеса “The Art Of Dying” с вокалом Матса Левена (Mats Leven, экс-Candlemass, Treat, Swedish Erotica и мн. др.) по настроению наследует, не удивляйтесь, великому альбому Black Sabbath “Heaven And Hell” (1980) в целом, но по сути представляет собой «оперу в опере» с драматической вокальной подачей и капитальной (по-другому не скажешь) русской мелодикой. Уже на примере этих двух треков видно, что Андрей работает с первоисточником как опытный кино- или театральный режиссёр, выбирая самые удачные моменты первоисточника и перенося их на условную сцену. Как многие уже поняли, “The Art Of Dying” — это отсылка к попытке самоубийства жены главного героя книги, Милдред, с наложением иных авторских мыслей, проходящих через книгу (а теперь и альбом) красной нитью.

Текстовый видеоклип к пьесе “The Art Of Dying” (Single Version)

При всей музыкальной роскоши альбома нельзя не отметить, что “Dystopia — Part I” наследует не только традиционному прогрессивному и хард-року былых времён, но и такому не самому очевидному в контексте Royal Hunt материалу, как чисто американский AOR 70-х и 80-х гг. В номере “The Eye Of Oblivion” и балладе “I Used To Walk Alone” можно с легкостью обнаружить параллели с классикой Foreigner и творчеством не самых очевидных для европейца стадионных умельцев Firehouse времён их первых двух альбомов (1990–1992). Частично это впечатление создается из-за сверхнасыщенных клавишных аранжировок — да, странно было бы называть иные работы Royal Hunt «малоклавишными», но на фоне новинки дело так и обстоит! Плюс «фильм для ушей» не может обойтись без эксперимента — здесь таковым стал номер “Hound Of The Damned” (про Электрического пса, если что), жёстко спетый Кенни Любке (Kenny Lubcke), в аранжировку которого введена масса электроиндустриальных созвучий повышенной тяжести. Учитесь, музыканты Rammstein, у настоящего профессионала! Вторая часть альбома, как то часто получается у Андрея, преисполнена мужественного и умеренного оптимизма — прямо как книга-первоисточник. Ничто лучше не отражает финальный настрой слушателя (зрителя? читателя?) нежели последний вокальный номер программы “Snake Eyes”, своей эмоциональностью наследующей такой классике Royal Hunt как “Epilogue” (1994), но в значительно более простой, частично даже камерной аранжировке. А последний сюрприз альбома, обещающий многое в своей грядущей второй части “Dystopia” — партия акустической гитаре в финальном инструментале “Midway (Intermission II)”, весьма напоминающая таковую в незабвенной интродукции альбома “Paradox” — “The Awakening”. Альбом удался? Не то слово — и каким бы ни была вторая часть “Dystopia”, по первой, имеющейся в наших руках, очень заметно, что её автор — не только серьёзный и дотошный музыкант и продюсер, но и человек, страстно неравнодушный к литературе и Книге как явлению. И не только той Книге, что послужила первоисточником для создания этой работы.

Второй же CD первого издания альбома — это его инструментальная, или если угодно, караоке-составляющая, причем лишённая и различных звуковых эффектов. Будем новые песни петь? Да, но не только: попробуйте под эти версии читать «451 градус по Фаренгейту» и удивитесь достигнутым эффектом. Если что — проверено лично.

Альбом группы Royal Hunt “Dystopia — Part I” на YouTube

Есть серьёзное подозрение, что изданный в декабре прошлого года пятнадцатый студийный альбом копенгагенского интернационального состава Royal Hunt “Dystopia — Part I” прошел у нас относительно незамеченным не только по причине новомодного презрения родного слушателя к материальным носителям музыки, но в основном в силу общественно-экономических пертурбаций вокруг пандемии модного вируса. И очень, очень зря: именно на этом альбоме лидер группы, наш бывший соотечественник Андрея Андерсен воплотил планы, уходящие ещё в 1999 г. — создать и записать полноценный оперный проект сразу с несколькими вокалистами. И к тому же на серьёзной основе: источником вдохновения и, скажем так, сценария “Dystopia — Part I” стала первая половина весьма популярной и уважаемой у нас книги классика американской фантастики «новой волны» Рэя Брэдбери (Ray Bradbury, 1920–2012) — на сей раз это «451 градус по Фаренгейту» (“Farenheit 451”). Как следует из названия альбома, в будущем нас ожидает встреча с второй частью “Dystopia”, а пока стоит обсудить с идеологом коллектива новинку, в полной мере определяющую лицо Royal Hunt во втором десятилетии XXI века.

— Ты уже во второй раз берешься за создание альбома по книге Рэй Брэдбери, на сей раз это «451 градус по Фаренгейту». Чем обусловлен именно такой выбор литературных первоисточников?

— Что «Марсианские хроники», по которому была написана вся трилогия работ Royal Hunt “Intervention” — “The Mission” — “The Watchers” (2000–2002), что «451 градус по Фаренгейту» — это просто одни из моих любимых книг, причём прямо с подросткового возраста. Прочитал один раз, и они просто застряли у меня в голове… Ведь Рэй Брэдбери на самом деле обращается в своих произведениях к очень интересным темам, и не совсем обычным образом — они, я бы сказал, очень общечеловеческие, но эти темы упакованы в серьёзную фантастическую оболочку. Так что книги Брэдбери — это не памятник ушедшей эпохи, это совершенно современная литература, книги сегодняшнего дня. Эти книги дают свободу в написании текстов песен потому, что их содержание можно интерпретировать совершенно по-разному. У меня были идеи написания концептуальных альбомов по иным книгам других авторов, но так уже получилось, что именно эти две книги Брэдбери по прежнему привлекают меня больше других. Повторюсь, что, возможно — из-за свободы интерпретации их содержания. Ведь я не создал точную музыкальную параллель этой книги — я перенёс её действие в сегодняшний день, со всеми теми проблемами, которые есть у нас здесь и сейчас, а не с теми, которые описывает сам Брэдбери, написавший эту книгу в 1953 году. Ведь он представлял себе такое будущее, если судить по его довольно известному интервью, в 1999 году, а мы-то сейчас в 2020-м, и эти проблемы, описанные в книге, почти за 70 лет никуда не делись, они просто переехали к нам сюда… И вот эта, скажем так, свобода пера Рэя Брэдбери и сделала его книги такими привлекательными для меня и моего творчества.


— Как я помню, ты впервые замахивался на монументальную работу еще до “The Mission” — то должна была быть фактически рок-опера о Короле музыки. Почему та работа так и не увидела свет, и можно ли рассматривать “Dystopia” как ее отдаленного наследника?

— Конечно, нет! Да, такая идея была, и я очень загорелся делать ту оперу о Короле рока — но, тем не менее, работа над ней не сложилась, а потом и я сам интерес к этому сюжету потерял… Вот и всё.

— Насколько, по-твоему, вообще важно в современной серьезной рок-музыке подобное концептуальное обращение к литературным произведениям — и, вероятно, не только произведениям XX века?

— А почему бы не пользоваться таким подходом? Да, это звучит избито, но книги — они вечны. Конечно, я не могу представить, что каждый раз, берясь за новый альбом Royal Hunt, я буду создавать именно такой «книжный» концептуальный альбом, но иногда это очень уместно. Богатое содержание классических книг, их захватывающие сюжеты — всё это провоцирует на творчество, и не зря же эти книги постоянно переиздаются на всех языках. А к захватывающей истории легко писать музыку — потому что вся драма уже заложена в самой такой истории. Хорошая книга всегда стимулирует к написанию и хорошей музыки, и интересных песенных текстов.

— Как повлияла нынешняя печальная ситуация с пандемией модного вируса на материал “Dystopia”? И когда вообще ты начал работать над материалом этого альбома?

— Ситуация с пандемией на запись альбома никак не повлияла, но вписалась в его концепцию просто потрясающе. Я этого даже не ожидал — особенно если учесть, что сейчас творится именно в Америке, и все эти истории с электронной цензурой в интернете тоже очень хорошо легли в сюжет. Я непосредственно начал работу над альбомом в 2019 году, но эдак потихоньку. Это произошло после того, как мы с ребятами собрались в Стокгольме и обсудили концепцию альбома, которая захватила даже тех из нас, кто саму книгу Рэя Бредбери не читал. Они тут же заказали на Amazon её дешевые издания и ознакомились, так сказать, с первоисточником… Кажется, только наш гитарист Йонас Ларсен (Jonas Larsen) книжку так и не прочитал… Что же касается второй, так сказать, половины концепции — чтобы в записи альбома приняли участие разные певцы, то я представил её музыкантам несколько позже, хотя у меня самого такой замысел зрел давно. Я об этой части не стал говорить сразу — чтобы просто людей не пугать. Конечно, не обошлось без дискуссии со всеми «за» и «против», но мы сошлись на той мысли, что работа с разными вокалистами станет самым интересным вариантом для нас как группы — ведь Royal Hunt уже записывала концептуальные альбомы с одним певцом, и “The Mission” (2001), и обе части “Paradox” (1997 и 2008) — а здесь мы распределяли вокальные роли. Работа над альбомом началась поздней весной 2019 года и эдак не торопясь шла до лета уже 2020-го, ну а последние несколько месяцев я на альбоме просто сидел… Первоначальный план был таков: альбом выходит в августе 2020 года, а в октябре-ноябре мы едем в тур. Но весной, когда со всеобщим локдауном стало ясно, что наши планы не сбудутся, сроки издания “Dystopia” начали переноситься и вот так съехали на декабрь. Дальше переносить эту дату было просто бессмысленно.

— А что вообще предопределило именно такой, а никакой другой выбор вокалистов для альбома?

— У меня, конечно, были какие-то представления о том, кто именно должен исполнять какую роль. Я это понимаю не буквально, конечно, само понятие «роль» в подобном музыкальном произведении — оно несколько размыто. Что главную роль будет петь наш вокалист ДС Купер (DC Cooper) — это и так было понятно. Но я всегда представлял себе, какой голос должен быть у каждого отдельного героя книги и, соответственно, альбома — вот так выбор и осуществлялся. К примеру, Марк Боулс (Mark Boals) просто был обязан появиться в балладе “I Used To Walk Alone”, но я не хотел делать из неё такой типичный современный рок-дуэт, когда мужской вокал тембрально гораздо ниже женского. И кто же еще может петь так высоко, как не Марк, и совершенно без напряжения — для него же такой тембр естественен! И так далее — я просто отталкивался от искомого звука. А представить себе этого механического пса как оружие уничтожения — как тут обойтись без вокала Кенни Любке (Kenny Lübcke), и никакого другого вокалиста на этом месте я просто не представлял!

— Как получилось, что именно Матс Левен (Mats Leven) спел главный хит альбома, а именно номер “The Art Of Dying”, ставший в результате пилотным синглом новой работы?

— Так никто ж не знал, что “The Art Of Dying” окажется главным хитом на “Dystopia”! Так получилось, а он сам на записи должен был войти в эдакий образ Смерти. Хорошо лично зная Матса, я очень хорошо представлял его себе в подобном амплуа, плюс на единственном альбоме его проекта Amaseffer (2013) у него имелись очень интересные вокальные интонации — как раз то, что было нужно мне при записи этого номера. Матс вообще стал первым из певцов, с кем я созвонился перед началом записи вокальных партий для “Dystopia”. Конечно, у Матса было то же преимущество, что и у иных певцов проекта — я знаю их всех лично, и будучи вынужденным работать с ними на расстоянии, понимал, что сотрудничать со всеми ними будет легко в смысле правок и вокальных дублей: никаких амбиций, никаких обид. В прошедшем году у нас всех и так проблем хватало!

— Предопределила ли такая работа с несколькими вокалистами особенность написания отдельных номеров альбома конкретно под них?

— Я уже говорил, что ещё до начала работы над альбомом у меня было представление о необходимом для каждого его номера голосе, и потому фактически 90% материала писалось под нужного вокалиста. Конечно, я оставлял себе свободу манёвра на тот случай, если запись не получится такой, как нужно мне, и тогда придется искать другого певца на конкретную пьесу. Но, к счастью, всё прошло без сучка и задоринки.

— Планируется ли сценическое воплощение “Dystopia” именно как единого произведения и даже возможно с рядом участвовавших в его записи вокалистов?

— Да, в этом и заключался план нашего турне, запланированного на октябрь-ноябрь 2020 года, и которому не суждено было сбыться. Договоренность со всеми вокалистами была достигнута, и было решено, что в первой части концерта мы играем материал “Dystopia” целиком и в альбомной последовательности. А во второй — набор более старого материала Royal Hunt, где наши гости могли бы раскрыться в полной мере за пределами тех не самых больших ролей, которые были им отведены на новом альбоме. Также в рамках такой концертной планировались и некоторые интересные дуэты, причём время, чтобы сделать всё интересно и красиво у нас было. И все состоялось бы, если бы не локдаун.

— Как можно слышать, “Dystopia” концептуально охватывает только первую половину книги Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту». А планируется ли продолжение, и если да — то когда мы его сможем услышать?

— Продолжение, безусловно, планируется. И в идеальной ситуации, если никаких новых катаклизмов не случится, мы планирует выпустить его в конце 2021 года, уже зимой. Это — самый общий план, и я уже начал работать над музыкальными идеями и писать некие наброски. Главная интрига — во второй части “Dystopia” должно появиться три новых персонажа согласно содержания книги, и о кандидатурах на их вокальные роли я начинаю думать уже сейчас. Идея подбора голосов — такая же, как в первой части. Где-то будут петься дуэты, где-то — сольные номера гостей. Когда ты пишешь материал по отдельным главам книги, ты всегда понимаешь, какие главы можно расширить, а какие — просто добавлять в альбом по ходу дела, просто фрагментами. Поэтому многое будет зависеть от того, чья роль в контексте второй части окажется более значимой и объёмной. Поживём — увидим.

— Сейчас у больших поп-артистов стало модным делать то, что за неимением лучшего названия именуют «мультимедийными альбомами». Нет ли замысла сделать нечто подобное с “Dystopia” и второй частью этой работы?

— Не могу себе представить, чтобы мы хотели сделать альбом с какой-то там «дополненной реальностью», но у нас был план сделать фильм по альбому. Нет, не музыкальное видео, а именно мини-фильм из отдельных проектов. Этот план и стал причиной того, что на альбоме появились короткие инструментальные прессы “The Missing Page (Intermission I)” и “Midway (Intermission II)”. Возможно, когда мы подойдём к работе над второй частью “Dystopia”, что-то из этих планов воплотится в реальность. Есть возможность сделать подобный фильм относительно недорого, но вот это и есть максимальная версия того, как я представляю себе мультимедийный проект в рамках нашего нового альбома. То есть это будет визуальный ряд именно альбома в целом. Нечто вроде давно забытого видеофильма американской группы Queensrÿche «Video: Mindcrime” (1988) — тоже ведь снятого к концептуальному альбому, но сейчас съёмки можно будет провести, конечно, на абсолютно другом техническом уровне.

— Проявился ли, с твоей точки зрения, на “Dystopia” какой-то новый подход к написанию и аранжировке материала? С моей точки зрения, альбом местами сильно соотносится с американским арена-роком конца 80-х — только, так сказать, с его «умной» стороной…

— Ну, все мы дышим одной и той же группой Kansas! Конечно, с концептуальным альбомом, который мы записали с замахом на такую, как теперь говорят, кинематографичность, можно с музыкальной точки зрения двигаться и влево, и вправо куда как дальше, чем с обычной альбомной работой — то есть просто набором песен и инструментальных номеров. Хотя у Royal Hunt музыкальные границы и так широкие, чуть ли не от спид-метала до джаза, но если ты на обычном альбоме заходишь с необычной музыкой слишком далеко, то поклонники начинают возмущаться. Но это и естественно — это просто не тот материал, которого они ожидают от нас. А когда ты замышляешь некий концепт и воплощаешь его в жизнь — тогда другое дело. Я просто не могу представить себе такую балладу, как “I Used To Walk Alone” на регулярном альбоме Royal Hunt — это будет просто нонсенс. Но в концепте “Dystopia” она, безусловно, находится на своём месте.

— Мы с тобой в свое время беседовали о твоих методах студийного продюсирования партий гитар. Остался ли он неизменным при записи материала “Dystopia”?

— Да, только в этот раз добавилось больше моделей усилителей и гитар! Собственно, гитарное продюсирование как раз связано с предыдущим вопросом — когда ты разнообразишь собственную музыку хоть влево, хоть вправо, ты должен искать для неё новое звучание, в том числе и в смысле гитарного звука. На сей раз у нас при записи использовался ещё и усилитель ENGL, а ещё мы взяли у нашего старого друга Петера Брандера (Peter Brander) какой-то очень редкий и почему-то итальянский комбоусилитель, названия которого я сейчас даже не вспомню — он тоже звучал очень интересно и необычно. В сочетании с этим усилителем мы использовали модные сейчас ленточные микрофоны, которые тоже одолжили у Петера — я использовал такую комбинацию впервые в своей карьере. Результат можно слышать как раз в балладе “I Used To Walk Alone”. Но принципиально методика продюсирования не изменилась — просто стало больше гитар и усилителей.

— А насколько изменился твой подход к созданию клавишных аранжировок? Я уж и не вспомню, когда у Royal Hunt клавиши звучали столь многослойно и объемно, хотя такое замечание по сути вроде бы и глупо…

— На новом альбоме мне нужно было одновременно исполнять и роль оркестра, и роль солиста-клавишника, плюс чтобы я одновременно хорошо звучал в обоих этих амплуа. То есть сольные, синтезаторные партии должны были стать более объёмными, а сэмплы классических инструментов были обязаны зазвучать несколько резче. Так что все эти партии подошли близко друг к другу и превратились в звук одного очень большого инструмента с большим звучанием. Я уже экспериментировал и разбирался, как этот подход будет работать в концертной ситуации, и как мне воспроизводить подобный звук на сцене — всё получается хорошо. Да, я не могу вспомнить, чтобы раньше я применял вот такую стратегию «сближения» разноплановых клавишных партий — да, нечто подобное я пробовал, но результат меня не устраивал. Поэтому сейчас я начал выстраивать свои партии именно таким образом с самого начала работы над материалом альбома.

— Насколько, по-твоему, “Dystopia” ложится в общий тренд современной «умной» сцены, как твой стиль не назови — от хард-рока с элементами прогрессива до прогрессив-метала?

— Я выскажусь несколько нахраписто, но что бы о нас не говорили и как бы нашу музыку не называли — да хоть по-модному, «симфоник-метал», но у Royal Hunt есть свой стиль. У меня был интересный разговор с редактором одного из европейских музыкальных журналов — он поклонник группы, любит нас, но не до такой степени, как его жена. И вот, когда он слушал стриминг альбома перед интервью со мной, его половина всего-то секунд за десять прослушивания одной из наших новых пьес опознала группу! То есть мы узнаваемы, причём с любым певцом, и это прекрасно. На самом деле я очень рад такой узнаваемости Royal Hunt, хотя в начале нашей карьеры меня это очень расстраивало — просто потому, что журналисты постоянно придумывали какие-то новые определения для нашей музыки и стиля. И всё-то они пытались втиснуть нас в какие-то стилистические рамки, но это неверно. Многие говорят, что мы играем прогрессив-метал, но это не так: лично для меня прогрессив-метал — это, скажем, Dream Theater, как эталон стиля на сегодняшний день. AOR? Нет, AOR — это Journey и подобные группы, а у нас в музыке просто есть элементы и прог-метала, и AOR, и много чего ещё. Поэтому свой стиль у Royal Hunt был и есть, и слава богу! Группа по-прежнему звучит очень индивидуально и узнаваемо… ну, об этом я уже сказал.

— Новый альбом выпускается в формате двойника, где на бонусном диске представлены инструментальные, или если угодно, караоке-версии всего материала. А почему такое по сути японское маркетинговое решение принято теперь и для европейского рынка?

— Уже несколько лет назад мы начали получать очень много мэйлов и сообщений от поклонников с одним и тем же вопросом: почему нельзя приобрести инструментальные версии материала Royal Hunt? Поначалу я даже толком не понял, чего они хотели — я думал, что они имеют в виду полноценные инструментальные варианты пьес, где партии вокала были бы заменены партиями гитары или клавишных. А потом мне объяснили, что люди хотят того, что можно назвать «караоке-версиями», то есть просто песни без вокала. Ну что ж, раз поклонники хотят именно такого материала — то они вправе его получить. У этой истории получился хороший, так сказать, бонус — когда мы впервые издали подобным образом наш предпоследний альбом “Cast In Stone” (2018), то пара инструментальных версий с его бонус-CD попали в рекламные ролики, и принесли нам должный доход. И мы решили, что в подобных бонус-дисках есть определённый смысл: с одной стороны, наш менеджмент может продвигать такой инструментальный материал в рекламу и в телевизионные фильмы, а с другой — и поклонники довольны. В этой ситуации проиграть невозможно.

— Можно ли рекомендовать “Dystopia” не знакомому с группой слушателю как его «первый альбом Royal Hunt» — просто для знакомства с коллективом?

— Я думаю, что да! Хотя для человека, незнакомого с творчеством Royal Hunt, стилистическое разнообразие “Dystopia” может показаться несколько пугающим. Однако на альбоме имеются и очень характерные для Royal Hunt пьесы, так что знакомство с группой здесь и сейчас окажется показательным и интересным.

Кропотливая работа в копенгагенской студии NorthPoint Studio закончена, и 15-й полноразмерный студийный альбом интернациональной группы Royal Hunt “Dystopia” будет издан 9 декабря в Японии с дистирибуцией на Юго-Восточную Азию фирмой King Records, а в Европе, Северной и Южной Америке – 18 декабря собственной фирмой группы NorthPoint Productions.

Помимо штатного состава группы – её лидера, мультиинструменталиста, основного композитора и продюсера Андрея Андерсена (André Andersen), вокалиcта Ди Си Купера (DC Cooper), бас-гитариста Андреаса Пассмарка (Andreas Passmark), гитариста Йонаса Ларсена (Jonas Larsen) и барабанщика Андреаса Йоханссона (Andreas “Habo” Johansson) также примет участие внушительная вокальная команда – Матс Левен (Mats Leven – Skyblood, экс-Candlemass, группа Ингви Мальмстина, Abstrakt Algebra, Treat и Swedish Erotica), Марк Боулс (Mark Boals – экс-Royal Hunt, Ring Of Fire и группа Ингви Мальмстина), Хенрик Брокман (Henrik Brockmann – N’Tribe, экс-Evil Masquerade и Royal Hunt), Кенни Любке (Kenny Lubcke – экс-Narita) и Александра Андерсен (Alexandra Andersen – Royal Hunt и JSP).


Такое количество студийных гостей объясняется характером новой работы: “Dystopia” («Антиутопия») – это музыкальная параллель к первой части всем известной книги американского писателя фантаста Рэя Брэдбери (Ray Bradbury, 1920—2012) «451 градус по Фаренгейту» (Farenheit 451); таково же было и рабочее название альбома. Столько вокалистов и было нужно, чтобы петь отдельные партии главных героев книги.

Альбом будет издан в формате одиночного CD («в стекле»), а также в форматах различных комплектов и разворотного LP на тяжёлом (180 грамм) виниле.

Трек-лист альбома группы Royal Hunt “Dystopia”: Inception °F 451 / Burn / The Art Of Dying / I Used To Walk Alone / The Eye Of Oblivion / Hound Of The Damned / The Missing Page (Intermission I) / Black Butterflies / Snake Eyes / Midway (Intermission II).

Ровесники, а также и сограждане постарше должны помнить, что при большевиках в каждом советском учебном институте существовало такое материальное понятие, как Кабинет марксизма-ленинизма. То есть всякий студент мог в часы работы оного Кабинета придти туда и приобщиться к трудам классиков этого самого марксизма-ленинизма, а также и ко всей такой прочей литературе. Не знаю уж, захаживал туда кто или нет – все эти труды имелись и в общеинститутских библиотеках.

Существовал такой Кабинет и в родном МИЭТе, и у кабинета имелся, понятно, заведующий. "Заведующий Кабинетом марксизма-ленинизма" – это звучит гордо! У нас таким заведующим был чувак лет 27 от роду, похожий на Пушкина, и кличка у него была соответствующая, но я буду называть его здесь «лже-Пушкин».

Лже-Пушкин был понаехавшим откуда-то там, и окончил вовсе не какое-то идеологическое учебное заведение, а всё тот же МИЭТ. Как часто бывало с понаехавшими, чувак просто ухитрился выгодно жениться на дочке тот ли какого-то МИЭТовского начальника, то ли начальника городского или промышленного значения – подробностей не помню, да они меня никогда и не интересовали. Главное было то, что лже-Пушкин изображал из себя гиперидейного деятеля, всё набегал, зазывал на какие-то идеологические конференции, субботники и всё такое прочее. Зла на него никто не таил – было видно, что парень-то он не злой и не вредный, просто на такой должности находится.

Но в феврале 1984 года лже-Пушкин лихо сел в лужу.

Посадка в лужу имела форму контрпропагандистской лекции о вреде рок-музыки, столь нередкой по тем временам. Ну что согнали товарищей с нашего потока, кого могли отловить, в этот самый Кабинет марксизма-ленинизма, и лже-Пушкин попытался лихо задвинуть речь.

Речь у него, что немного предсказуемо, получилась недлинная, я же во время нее рисовал, как обычно, какие-то загогулины и чертей в тетрадочке.


Помню из той речи аж целых три положения:

• В мире сейчас всё непросто, а очень даже сложно (стандартный заход для таких речей), поэтому на советскую молодежь пытаются дурно влиять и т.д. и т.п.

• Английская группа Saxon – фашисты! Они называются так, и у них на логотипе (лже-Пушкин термина не знал, не помню уж, как он вывернулся) изображены топоры!

• Очень вредной является также отечественная группа "НИИ Косметики"! Вот посмотрите, их лидер говорит в интервью, которое он дал "Голосу Америки" (??? – на самом деле это наверняка было "интервью" для какого-нибудь самиздатовского ГБшного творения типа "журнала" "Ухо") о том, что он любит пить водку, наряжаться в женскую одежду и заниматься сексом!

Более ничего не помню, да и повторюсь, недолго сия "лекция" продолжалась – хорошо если 20 минут, а то и менее.

В последующие времена, по словам моей покойной матери, работавшей тогда в МИЭТе, лже-Пушкин стал горячим борцом за всё хорошее против всего плохого и большим активистом Перестройки. "Немного предсказуемо". Что с ним стало дальше – я не знаю и никогда не интересовался.


История о "фашистской группе с топорами" была рассказана в октябре 2006 года лично Биффу Байфорду и его парням во время последнего приезда Saxon в Москву и вызвала много веселья.

А в декабре 1986 года пьеса Saxon "Princess Of The Night" (1981) оказалась исторически первым хэви-металлическим произведением, прозвучавшим на волнах Всесоюзного радио. Ту программу, название коей не помню и которая не имела продолжения, вёл Раймонд Паулс собственной персоной.

Многие сегодня написали свои первомайские мемуары, одни – юмористические, другие – коммунистические, третьи – ниспровергательные в различных направлениях. А напишу-ка и я такой мини-мемуар! Только очень глупый.

Для начала надобно заметить, что когда я учился в школе (1970–1980), то нас, в отличие от иных московских, или живших в иных городах, сверстников, никогда ни на какие демонстрации не гоняли. Почему – не знаю; видимо тот городок (Зеленоград) “был мал и тих”, и на демонстрации 7 ноября и 1 мая и так было кому ходить. Одних секретных заводов и НИИ сколько, а еще коммунальщики всякие, а еще (будущий) родной МИЭТ! Вот поступивши в МИЭТ, и стал я в обязательном порядке ходить на демонстрации, да не помню о них ничего. Кроме разве того, что иногда по окончании демонстрации можно было компанией урвать в рамках «праздничной торговли» с лотков на улице бутылочного Пива (с большой буквы – кто ж тогда знал, что бутылочное пиво “Жигулёвским” звалось; так что просто Пива). То есть хождение на демонстрации социальный статус ходившего туда никак не возвышало и не понижало, сходил ради галочки – и ладно.

Но стоило мне в апреле 1986 годы выйти на работу в НИИТМ (точного машиностроения), как всё изменилось в одну секунду. И изменилось не в самую приятную для меня сторону.

Как я уже неоднократно писал, руководство КБ-812, в которое я оказался распределён (и в котором с сентября 1984 по ноябрь 1985 года я проходил преддипломную практику, а с ноября 1985 по февраль 1986 года писал диплом), увидело во мне эдакого образцово-показательного молодого специалиста и, возможно, даже общественного и – страшно сказать! – в недалёком будущем партийного активиста. Посему меня очень выталкивали всяческим образом на передний план во всяких мероприятиях, в том числе и в самом прямом смысле, то есть два раза в год на демонстрациях.

Поясняю: это обычные, рядовые сотрудники ходили на такие официальные демонстрации серой массой (вот как мы во времена обучения в МИЭТе). А тот, в ком начальство заприметило активиста, выдвигался на важные роли – нести какой-либо флаг, либо катить какую агитконструкцию на велосипедных колёсах. Говоря кратко, меня прямо перед 1 мая того же 1986 года (получается, я ещё и месяца в НИИТМ не проработал) поставили перед фактом: а ты, Баронин, вместе с Виктором Коппом идёшь в знамённой группе и несешь большой (именно большой!) красный флаг! Кажется, перед фактом меня ставил парторг нашего 8 отделения Геннадий Абрамович Штейнман – ну что ж, против такого факта не попрёшь…

Вот так я и стал знаменосцем большого красного знамени (в белых нитяных технологических перчатках), и был им целых пять раз – на 1 мая 1986, 1987 и 1988 года, и на 7 ноября 1986 и 1987 года. После 1 мая 1988 года, помнится, мы (то есть НИИТМовская молодёжь) взбунтовались и стали требовать денег за выход на демонстрацию – и партийное руководство от нас с ужасом отшатнулось, и более уж не тревожило. Но что-то я никак не дойду до главной глупости данного мемуара – о самостоятельном мужчине на выданье, и с красным флагом.

Как мной уже когда-то упоминалось, в НИИТМ, как и в прочих подобных конторах Зеленограда, были тогда сильны рабочие династии: то есть нередки были случаи, когда в одном НИИ трудились мать, отец и их дочь возраста и социального статуса “барышня на выданье”. Мало того, что мамашки таких дочек, в чью сферу интересов я попал еще в преддипломные времена, увидели во мне выгодного перспективного зятя (напрасно, напрасно!) в силу моей трудноуловимой, но наглядной общей положительности.

Так весть о том, что Баронин будет носить на демонстрациях большой красный флаг, вообще выбило этих мамашек из колеи и заставило выписывать в рабочее время вокруг меня совсем уж усиленные кренделя: ой, Всеволод, вы такой положительный, познакомьтесь уж, пожалуйста, с моей дочкой! Она девушка тоже очень положительная! Печальные повествования о знакомствах с этими дочками на выданье выходят за рамки сегодняшнего мемуара. А их мамашки и правда очень удивлялись: как это, только вышел на работу; и уже на демонстрации стал знаменосцем большого красного флага? Эх, не знали эти тётушки моего истинного отношения к подобным вещам – не просвещать же мне их было, и вообще в рамках КБ и отделения было гораздо удобнее и приятнее изображать из себя мыша, сидящего под веником.

А определение “самостоятельный мужчина” тогда начало активно входить в каждодневный вокабулярий русского языка. Если кто за давностью лет не помнит, то оно означало вовсе не самостоятельного мужчину per se, а такого товарища, который не курит, не пьёт, не блядует и вообще “серьёзный” в рамках тогдашнего (полу)коммунистического мировоззрения. Ну не смешно ли – делать выводы о какой-то мифической “положительности” чувака без году неделя на работе, 23 лет от роду, на основании того, что его из-под палки назначили знаменосцем большого красного флага на первомайской демонстрации!

Так вот и жили. А некоторые, наверное, живут так и до сих пор. Какая мораль из всей этой истории? Да никакой: вот уж воистину историческая зарисовка.

НУ КАК НЕ ЗАПЕТЬ!
Маша Кац. Ваш голос: секреты вокального мастерства.
М.: Альпина Паблишер, 2018 – 192 с.: ил., 2000 экз. – ISBN 978-5-9614-6098-8

Не столь уже часто случается пересечение в одной точке, то есть книге, интересов автора, издателя и читателя. Но коль скоро лучшей универсальной певице нашей страны Маше Кац как профессиональнейшему вокальному педагогу есть чем поделиться и как объяснить начинающему и не очень певцу, как разумно и правильно оперировать своим голосом, то и прочие заинтересованные стороны не замедлят появиться. [Читать рецензию полностью]

GRAHAM BONNET BAND
The Book
℗ 2016 Frontiers Music / Irond IROND CD 16-1893
18 tracks = 77'38"


Слушать альбом Graham Bonnet Band «The Book» на Яндекс.музыке

Не нуждающийся в дополнительном представлении, тем более у нас, вокалист Грэм Боннет не записывал именно что целых песенных программ аж с 2002 года, когда он профигурировал на альбоме группы Impellitteri «System X». Под собственным же именем Грэм ничего не издавал с 1997-го – то был сольный альбом «The Day I Went Mad». Но, конечно, вовсе не потому Грэм среди отечественных «меломанов» (наличие кавычек понятно) считается «сбитым лётчиком» – он-де слишком часто приезжает в Россию и выступает здесь под аккомпанемент кавер-групп. Правда, и в остальном мире он до недавнего времени он делал ровно то же самое… Но теперь, кажется, эти времена позади – под именем Graham Bonnet Band Грэм и его новый состав записывают вполне своевременный (именно своевременный) альбом, по которому поди скажи, что певцу исполнилось 69 лет!

Прелесть «The Book» заключается в том, что этот альбом, хотя и укладывается в модное ныне прокрустово ложе ретро-рока, никаким ретро-роком по сути материала не является. На самом деле такая музыка всегда к месту – хоть в 1981 году, хоть в 2016-м подобный не самый тяжелый по звучанию («коммерческий», как выразились бы раньше) хард-рок будет востребован. И не в последнюю очередь благодаря тому, что Грэм по-прежнему пишет очень узнаваемые вокальные мелодии, которые аранжируются его группой опять же весьма характерно. Так что не надо лишний раз говорить, что эта музыка родом из 70-х и 80-х – и сейчас в составе Graham Bonnet Band аж двое молодых музыкантов, для которых Грэм – ясное дело, кумир. Понятно, что гитарист и сопродюсер альбома Конрадо Песинато и бас-гитаристка Бет-Эми Хевенстоун внимательно слушают шефа, и не его одного: у барабанщика Марка Зондера (экс-Fates Warning и Warlord) и бывшего коллеги Грэма по Alcatrazz и Blackthorne, клавишника Джимми Уолдо (экс-New England) тоже есть чему поучиться. Результат – альбом, совершенно свободный от блюзовых влияний, которые благодаря сотрудничеству Грэма с последним гитаристом Alcatrazz Дэнни Джонсоном так не очень уместно выпирали на «The Day I Went Mad» и его предшественнике «Underground» (1996). Точнее, «The Book» – это недостающее звено между третьим сольным альбомом Грэма «Line Up» (1981) и дебютом Alcatrazz «No Parole From Rock’n’Roll» (1983): чистый поп-метал, как выразились бы лет 30 с лишним тому назад. Лучшее доказательство вышесказанного – номер «Earth’s Child (I Am Your Son)», а пьеса «Dead Man Walking» вполне может потягаться по своим достоинствам с «Jet To Jet» (1983). Хорош и титульный трек, мигом воскрешающий в памяти «All Night Long» Rainbow (1979), и лишь пара композиций, «Strangest Day» и «Where Were You?» сообщают нам о принадлежности Грэма миру тяжелой музыки – это уже чистый хард-н-хэви. Примечательно, что в контексте подобного материала Марк Зондер не то умерил свои прогрессивные навыки, но вообще поменял манеру игры и избавил альбом от ненужного аранжировочного перегруза. Альбом звучит возвышенно и ярко, будто не из нашей эпохи явился, и безо всякого напряжения может быть прослушан целиком.

Отдельно стоит сказать о бонус-секции «The Book» – в оригинале это отдельный CD с 14 кавер-версиями собственного наследия Грэма за 1979–1991 годы. В отечественном же варианте первые семь композиций с него (1979–1982) поставлены бонусами на одинарный диск, что немало расстраивает. Как и следовало ожидать, Graham Bonnet Band достойно выступает в роли кавер-группы Грэма, не пытаясь сыграть то, чего не позволяют технические навыки музыкантов и не стремясь выстроить точный ретро-звук. Результат хотя и скромен, но более чем достоин – два номера с «Line Up» («Night Games» и «S.O.S.») звучат едва ли не краше оригиналов. Другое дело, что понятно какие хиты Rainbow уже надоели и самому Грэму, но как обойтись без них? К сожалению, в наших специфических условиях «музейный» бонус-раздел опять будет способен заслонить от слушателя основную программу и спровоцировать его на продолжение понятно каких разговоров. Так что всё же начинайте слушать «The Book» как положено, то есть с нового материала.

Видеоклип к композиции «Rider»:

Прямая ссылка на этот ролик на YouTube.

Видеоклип к композиции «Into The Night» (обзор 360°):

Прямая ссылка на этот ролик на YouTube.

Аудиоклип к композиции «Dead Man Walking»: